Я сижу на кухне и грызу семечки. Шелуху сплевываю в граненый стакан. Терпеть не могу брать руками мокрую шелуху изо рта. Потом я его тщательно вымою и натру сухим полотенцем до блеска. Я всегда мою посуду очень тщательно. А пока я сижу на кухне, на мягком диванчике, грызу семечки и качаю левой ногой, положив ее на колено правой. Только что я дочитала книгу Харуки Мураками, и вот теперь размышляю – в чем сила его произведений? Грызу семечки и думаю, думаю.… На кухню заходит мама в сопровождении г-на Альцгеймера и собачки Алисы. На столе стоят два стеклянных бокала, наполненные кипяченой водой. Мама всегда на ночь сливает в бокалы кипяченую воду из чайника, чтобы набрать в него холодной воды для утреннего кипячения. Она подходит к этим бокалам, достает из ящичка для столовых приборов большую мельхиоровую ложку и накрывает ее оба бокала. Ложка соскальзывает и громко падает на стол. Мама делает вторую попытку накрыть бокалы. Ей это удается. Я знаю, что в этом есть какой-то смысл, и все же спрашиваю маму, для чего она это делает. Мама отвечает: «Для того, чтобы нечистая сила не залезла». Я говорю: «Мам, а нечистая сила не сможет залезть под ложку с другой стороны?» Мама смеется: «Не дай бог»! И уходит с кухни. Я кричу вслед: «Если хочешь, съешь банан»!
Я продолжаю грызть семечки, хотя с металлокерамическими зубами мне этого делать не следовало бы и думать о Харуки Мураками – в чем же сила его произведений?
Мама возвращается на кухню. За ней забегает Алиса, виляет хвостом и улыбается. Мама оглядывает кухню.
«Где?» - спрашивает она.
«Что?» - спрашиваю я.
«Банан», - отвечает мама.
«В зале, в хрустальной вазе», - говорю я.
«Там нет», - говорит мама.
«Пойди, посмотри лучше», - говорю я.
Мама уходит с кухни, за ней выходит Алиса, с укоризной поглядывая на меня через плечо – она очень любит семечки, но я ее не угостила.
Я уже не грызу семечки, но продолжаю сидеть на кухне, мотать ногой и думать – в чем же сила произведений Харуки Мураками?
Мама заходит на кухню с бананом в руке и подходит к раковине.
Я говорю: « Мам, бананы чистые. Я их тщательно вымыла».
Мама, несмотря на мои слова, вымыла банан и вышла с кухни. За ней, стуча когтями по полу, поплелась Алиса.
Я уже не качаю ногой, а просто смотрю в стену, думая о том, в чем же сила произведений Харуки Маруками.
На кухню заходит мама. Она несет в руке кожуру банана, подходит к раковине и цепляет ее за прищепку. Прищепки остались на сушилке для посуды с тех времен, когда мама мыла и вывешивала на просушку полиэтиленовые пакеты. Мама вешает банановую кожуру на сушилку и говорит: «Пригодится, когда будем ставить квас».
Я говорю: «Квас я уже поставила, и больше шкурок не нужно. Все равно, его никто не пьет, кроме меня». (Кстати, очень полезный напиток – квас на банановых шкурках).
Мама, как будто меня не слышит, выходит из кухни. Алиса молча выходит за ней. Я срываю шкурку банана с прищепки, прячу ее в мусорное ведро, освобождаю стакан от шелухи, мою и тщательно его вытираю, беру книжку, и не думая о том, в чем сила произведений Харуки Мураками, выхожу из кухни.
Ночью мне снится нечистая сила. Она в образе танцующей феи сжигает сарай. Искры уносятся светлячками и оседают на слепой иве, под которой лежит спящая девушка. Ей снятся три германские фантазии…
Утром, войдя на кухню, я посмотрела на бокалы с водой, прикрытые столовой ложкой. Вода в них осталась нетронутой. Видимо, нечистая сила попила воды в другом месте, там, где бокалы с водой не накрывают на ночь большой мельхиоровой ложкой.
Я подумала: «В чем же сила произведений Харуки Мураками?»